Страна чудес

По земле броди где хочешь,
Хочешь к звездам улетай.
Лишь прошу ни днем, ни ночью
Ты меня не покидай.
Лишь прошу ни на минуту
Ты меня не покидай.
То, что ты мое дыханье,
Никогда не забывай.

И ночью звездной,
И при свете дня,
Не покидай, не покидай меня.
Пусть все исчезнет, и уйдут друзья,
Не покидай, мне без тебя нельзя.
Пусть рухнет небо и предаст любовь,
Не покидай, чтоб всё вернулось вновь.

- Быстро пей микстурку, - весело улыбаясь, сказала Лана, наклонившись над кроватью. На матрасе из растений наподобие мха, но цвета ближе к фиолетовому, сидела девочка. На вид ей было лет 7, хотя на самом деле юной авариэль было в разы больше. Она смотрела на эльфийку снизу вверх, морща свой красивый юный лобик от недовольства. Её светлые волосики казались ещё более невесомыми, чем волосы Грин – они просто подлетали в воздух, как в космической невесомости, были столь нежны и воздушны, что докасываться до них казалось высшим кощунством. Но таким желанным. Девушка наклонилась над ней, её серебристые распущенные волосы, длинной ставшие уже до колен, заслонили всё остальное белоснежное целительское помещение, оставив личико Лаириэль «наедине» с серьёзным и требовательным лицом Ланы. Девочка вздохнула, смирившись с неизбежным.
- Она горькая, Лана… - последний жалобный протест. Однако с этими словами девочка всё же выпила протянутый Ланой прозрачный бокал с зеленоватой жидкостью. Поморщившись, девочка положила руки на колени и стала ждать положенные пять минут, пока микстура подействует на весь организм и можно будет съесть что-нибудь сладкое. Лана улыбнулась, кивнув, и отнесла пузырёк на полку. Однако, когда Грин практически поставила его на место, Рия с неожиданном беспокойством сказала:
- Лана, а правда у тебя крыльев нет, потому что ты не пила микстурку?
Девушка едва не выронила лекарство, но вовремя его поймала. Лана и сама не знала, почему эти детские слова так царапнули её по душе острыми коготками. Некоей правдивостью? Или напоминанием жизни на Земле? Или скорее тем, что этот факт явно кто-то сказал Рие? Странно. Неужели её и подобных ей «грязнокровок» используют как плохой пример, вроде: «Вот не будешь пить микстурку, будешь как Лана». Да уж, приятного мало. Но девушка решила не брать это в голову и снова повернулась к своей маленькой собеседнице, невольно бросив взгляд на её золотистые перья крыльев.
Между прочим, Рия была достаточно популярной личностью в Гнезде, если не сказать знаменитостью. У авариэль рождается обычно один ребёнок, и то это является великим праздником, если он будет силён и здоров – несмотря на силу авариэль, их организм очень чувствителен к природе, и особенно – к загрязнениям в ней. И с каждым веком, чем больше прогрессировало человечество в индустрии, тем тяжелее жилось «идеально чистым» авариэль. Правда, в горах воздух был куда как лучше, чем на земле, но прибавить сюда небольшой круг в заключении браков и непомерную гордость крылатых по отношению даже к другим подрасам эльфов – вот вам и обрисовывается в общих чертах беда «высших существ».
Но два ребёнка, а уж тем более три – это фантастика для этого мира. Но Рия была как раз третьим ребёнком, удивительно крепенькой, впрочем, несмотря на её здоровье, о ней беспокоились с невероятной рьяностью. Её старший брат, Лаирасул, оберегал и любил сестру едва ли не больше, чем все эльфы в Гнезде вместе взятые. Но их средний брат не прожил и века, и в этом Лаи считал виноватым себя, хоть Лана, да и многие до неё, пыталась его вразумить. Он считал, что слабое здоровье одного близнеца было полностью на совести абсолютно здорового, как будто забравшего в себя все силы за двоих, другого. И как бы это ни было надумано, Лана не могла винить Лаи в подобной позиции - она его действительно понимала.
Не успела Лана подумать о друге, как он появился в палате. Девушка невольно улыбнулась его как всегда сосредоточенному и деятельному виду. Правда через пару секунд эльфийка поняла, что вид у него, пожалуй, слишком сосредоточенный, если ни сказать обеспокоенный, задумчивый и сурово-серьёзный. Девушка невольно забеспокоилась, не подав пока виду – Лаи выходил из своего уверенного равновесия столь же редко, сколько показывал свои переживания другим эльфам – это Лана успела узнать и оценить в друге.
Лаирасул кивнул девушке, и быстро провёл рукой по голове Рие, личико которой при его виде невольно на несколько секунд осветилось радостью и восхищением. Почему же невольно и столь скоро? Это Лана тоже успела понять, хотя принять ей это было куда труднее. Чувства авариэль отличаются от чувств «живущих на земле», как говорят здесь. Они одиночки. Они горды. Они погружены в себя и в вечную Вселенную. Они невероятно мудры. Они не признают всего человеческого, что делает их ниже, слабее, приближённее к «непосвящённым», к «лишённым крыльев». Конечно, это в идеале, и авариэль считают себя идеалом – но являются ли? Этим вопросом Лана стала задаваться давно, когда прошло первое восхищение их уму, учениям, красоте и силе. Было в них что-то чересчур самонадеянное и даже неприятное. Но, разумеется, Лана никогда бы не стала указывать на это самим эльфам – это не просто неучтивость. Они не поймут. Никогда.
Итак, несмотря на всю детскую и ещё не скованную воспитанием и гордостью любовь к брату, Рия уже впитала в себя с кровью то, что бросится на шею к Лаи и обнять его она не может. Это «недозволительная человечность». Но Лана знала, видела, как она иногда хочет прижаться к почитаемому ей едва ли не за божество Лаи. Для неё он был идеалом - он не мог сделать или даже подумать что-то «не то», а его слова и суждения были истинны, как заповеди. Лана не могла отрицать, что поначалу вся привязанность Рии к ней была лишь отражением чувств Лаирасула. Рия не могла её не находить хорошей, доброй и милой, потому что брат так считал. Хотя сейчас девушка надеялась, что её маленькая подруга сблизилась с ней уже по собственным чувствам и суждениям.
Да и сам Лаи никогда не показывал более сильных проявлений чувств к сестре, кроме короткой нежной улыбки и проведению рукой по её пушистым волосам. Что уж тут говорить про Лану. Если бы не пару важных моментов и слегка «не по правилам» обронённых слов, она бы никогда не догадалась, что Лаи может испытывать к ней какое-либо дружеское расположение. Пару первых месяцев пребываний в Гнезде Лана даже считала, что он испытывает к ней презрение и максимум снисходительную заинтересованность как к «интересному субъекту». Но его частое появление в повседневной жизни и во время «уроков» Ланы зародило сомнение. А после нескольких бесед и даже помощи в глубоком залечивании магических ран – а Лана продолжила здесь обучение целительству на новом уровне по совету Элениэль – девушка поняла, что на самом деле он «дружит» с ней. Но самым, на взгляд девушки, трепетным событием была просьба Лаи – да, просьба! – позволить познакомить её с его младшей сестрой и выражение надежды, что они сблизятся. После этого Лана не сомневалась в том, что стала близким другом Лаи, правда, не совсем понятно как. Обычно к подобным ей «грязнокровкам» здесь относятся с вниманием, сочувствием и пренебрежением, благодаря чему они «кучкуются» вместе. Однако среди них Лана едва ли нашла себе друга, хоть пару приятелей всё же невольно образовалось.
И дело было не в самих эльфах, не в том, что они были чем-то «плохи». Скорее это Лана была «плоха» в общении с ними. И ей было невероятно трудно объяснить кому бы то ни было, включая саму себя, своё «состояние». Она как будто… получила прямо в сердце внутреннюю «заморозку», после того, как там всё сожглось «пожаром», и мало хотела тесного общения, а уж тем более расспросов о прошлой жизни. Это было не просто тяжело. Надежда, тоненькая нить, на которой держится, собственно, весь мир, была в ней разрублена тупыми ножницами. Она не хотела верить – до последнего. Она ждала, она искала, надеялась. Но отрицать очевидное, отрицать-то, что говорят самые мудрые, прямые и честные существа в этом мире… как? Она хотела, но внутренних сил на борьбу с ужасной очевидностью не осталось. Вера, надежда, сила покинули её. Любовь? Лане казалась, что и она её покинула. Нет, она не должна любить. Она не должна быть счастливой. Она не имеет на это право. Её любовь – это смерть. Она не должна привязываться, не должна искать тепла – она должна остаться наедине с холодом, давая безопасность окружающим её людям, должна отпустить и забыть. И эти стальные стены Гнезда, этот отказ от всего человеческого, даже от самого земного мира – это действительно единственный выход, единственный путь. Всё как говорила Элениэль. Она должна, она обязана… навечно обязана.
В итоге изнурительное и сверхусердное обучение не только новой магии, но и новой философии и жизни, общество Старших, редкие посещения Элениэль, которая находилась в одной из высших должностей в Совете, и общение с Лаи и маленькой Рией были единственными в жизни Ланы, и в целом, приемлемыми. Её даже уважать стали чуть больше, почему-то хваля Элениэль и её кровь, чем остальных «буйных грязнокровок». Но это «уважение» было основано на ложном – не Лана была такой. Это была совсем не Грин.
Да, Лане казалось, что она растворилась в новом мире, что она сможет забыть прошлую жизнь. Но чем больше она была в этом уверенна, тем меньше это было в действительности. «Кровь важнее мира». Этот девиз, который пестрел золотистыми буквами над Главным Входом в город-замок… девушка не смогла его принять. Кровь… но почему именно так?! Почему такой девиз? Лане с самого первого прочтения пришло на ум, что этот девиз скорее каких-нибудь кровожадных вампиров, но никак не высших светлых эльфов! Вампиров… Стоило девушке мысленно произнести это слово, как уже затупившимся от многочисленных ударов ножом её снова пронзало изнутри… Почему? Почему, если они – идеальные существа, Лана видела в них столько совсем не идеального? Как она смела в них сомневаться?
«Возможно потому, что я грязнокровка, и мне ещё до них далеко», - старалась успокоить себя этой «верной» мыслью Лана. Безуспешно.
Итак каждый раз, каждый день. Внутри льда что-то вспыхивало, остро и ярко – воспоминание, чувство, мысль: неправильная, «противозаконная». И не всегда грустная или тяжёлая – короткие проявления «гриновских» радости, благодарности, восхищения, веселья, живости… - и снова эти недоуменные и укоризненные взгляды Старших на не к месту вырвавшийся искренний смех… и снова просьба держать себя в руках, а чувства - на замке. И Лана подчинялась. Но как бы себя не уговаривала, она не могла внутренне смириться. Внутри льда не горел, но теплился скромной искрой огонёк, и ничто не могло его потушить.
Лана вспомнила, как недавно невольно обняла Рию, которая сказала нечто просто умилительно-честное и так порадовавшее эльфийку. Кажется, что-то про замечательное умение летать Ланы, без крыльев, что так восхищало малышку. И сетование на то, что сама никак не может сделать крутой вираж. И девушка невольно, утешая и желая приободрить, крепко обняла… И теперь Грин никак не могла забыть того взгляда: удивления, испуга и… благодарности с крошкой радости. Девушка только через пару секунд осознала свою ошибку… и не смогла уговорить себя признать это ошибкой. Неужели можно расти в этом «холоде»?
«Пожалуйста, обними меня… сдавленно прошептал Эмори»
- Лана, вы меня слышите? Я уже второй раз вас окликаю, - услышала, наконец, Грин мягкий и глубокий голос друга-авариэль. Девушка подняла взгляд, но тут же его потупила под буквально «рентгеновским» взглядом Лаи. Видимо, у всех крылатых эльфов такой взгляд.
- Извини, я…
- Задумалась, - привычно закончил за неё Лаи, и Лане показалось, что он даже слегка вздохнул – Мне нужно с вами поговорить. Пройдёмте в Западный Сад.
Лана автоматически кивнула, отмечая, что говорит эльф действительно очень серьёзно. Коротко улыбнувшись Рие, которая тут же послушна ушла в сторону своей комнаты, девушка поспешила за Лаи. Тот шёл быстро, и каждое движение выдавало в нём волнение.
«Что же произошло?» - теперь Лана не на шутку разволновалась, стараясь поспеть за стремительными широкими шагами. Девушка нагнала его только у входа в Сад.
- Извини, эти платья… совсем не предназначены для бега, - с лёгкой улыбкой сказала девушка. И в целом она была права. Платье было прекрасным – во вкусе авариэль не откажешь. Но девушка часто чувствовала себя в нём как в ловушке. Очень красивой и украшенной затейливой серебристой вышивкой, ловушке.
- Да, в большинстве случае мы всё же летаем, - поддержал Лану эльф, и пропустил девушку вперёд.
Лана не задумываясь прошла влево, к своему любимому уголку в этой части Гнезда. Вдохнув полной грудью потрясающий запах растительности и чистой воды, девушка присела на один из валунов, покрытых мягким мхом. Сзади неё журчал небольшой водопад, а чуть ли не под ногами раскинулось крохотное, кристально-чистое озерцо. Лаи присел на соседний камень и некоторое время смотрел на потоки воды. Лана тактично молчала – если Лаи позвал сказать ей нечто важное, а так судя по всему и есть, не стоит его торопить.
- Лана, - наконец сказал эльф - … как вы?
Девушка была немного растеряна подобным вопросом, но всё же незамедлительно ответила.
- Благодарю, Лаи, вполне хорошо… - заметив, что Лаи всё ещё смотрит на водопад и молчит, Лана продолжила – Магические раны даются мне всё лучше… правда, я давно не видела Элениэль, и… - девушка решила поделиться с Лаи, зная, что он не предаст и не расскажет – вчера была у неё в кабинете. Прождала её около часа, но…
- Вы знаете, чем она занята, - всё же ответил Лаи, переведя взгляд на Лану. Теперь уже девушка не была рада тому, что добилась смены курса «рентгеновских лучей». Они как будто просвечивали Лану насквозь. Однако, то, что он, наконец, заговорил было приятно.
- Да, я знаю, конечно… и я осматривала полки с рисунками Элениэль… И смотри, что я нашла…
- Вы взяли и унесли это из кабинета? – удивлённо сказал эльф.
- Нет-нет, - весело улыбнулась Лана – в конце концов, т…вы научили меня этому вполне недурственно для одной лишь картины.
Запустив руку в невидимый в складках платья карман, Лана достала крохотную картину, которая, как только девушка провела над ней рукой, стала довольно внушительного размера. Картина была очень хорошо написанной, но как будто немного полупрозрачной, лёгкой. Это была маскировочная копия, или как их здесь называют, «маскоп». Маскопы были одним из главных умений магии авариэль, технологию которой они тщательно хранили в тайне от чужих. Достигнув определённого мастерства, маскопы могли быть не только неотличимы от оригинала, хоть и самоуничтожающимися со временем, но и скопированы с одушевлённых существ – немногие достигали такого уровня. Лана находилась на самом что ни на есть начальном уровне, но Лаи хвалил её, говоря, что для её времени занятий маскопами это очень неплохой результат, а это была похвала от одного из самых тонких мастеров в искусстве маскопов в Гнезде.
Лана указала на подпись, внизу портрета девушки: «Нимара Старвинд». Лаи невольно коротко улыбнулся, увидев неподдельный восторг и нежность на лице девушки.
- Представляе…те, это... моя Нимара! Она такая…
- Она очень похожа на Вас, - довольно нежно сказал Лаи.
- Да…да, чем-то мы похожи, но этот её взгляд… Лаи, он был таким всегда, сколько я её помню, даже когда она была на грани между жизнью и смертью. Такой сильный, прямой, уверенный. У меня никогда такого не было.
- Вы ошибаетесь. Раз уж мы заговорили о картинах Элениэль… Она хотела подарить его Вам перед…, но я думаю сейчас он вам нужнее.
С этими словами Лаи достал из внутреннего кармана такую же маленькую картинку, не больше спичечного коробка и увеличил её до реальных размеров. Картина была не в пример более точечно прописанной, цветной и осязаемой. Казалось, от неё даже пахнет ещё свежими красками – маскоп был неотличим от оригинала. Лана взяла её в руки и закусила губу, вглядываясь в собственные черты лица, узнавая и не узнавая себя. Девушка на картине была живой – она иногда моргала, меняла положение тела, откидывала волосы… картина была прекрасна. И девушка на портрете, такая воздушная, облачённая в белоснежные невесомые ткани, такая красивая и похожая чем-то на портрет своей бабушки была не менее… не менее… какой же она была печальной и холодной. Она как будто хотела что-то сказать, и не могла, остановившись на одном придыхании перед каким-то словом. Взгляд не был слезливым, но смотрел куда-то сквозь. Он был беспокойным и печальным, но в его глубине тихо мерцала твердая решимость. Последней деталью, которая заставила Лану поставить портрет на землю, было кольцо на левой руке девушки.
Лана медленно и вопросительно посмотрела на друга.
- В честь чего она хотела подарить его мне, Лаи?
Лаи снова прямо посмотрел на неё, но теперь Лана уже практически не смущалась его взгляда.
- Вы знаете, Лана. Портреты Элениэль не могут врать. Вы на этом портрете придали мне уверенности в том, что я хочу совершить. Я знаю, что вы не сможете быть здесь счастливы. Это будете не вы. Вас сломают, вашу суть. Я не хочу этого. Я знаю, что вы страдаете, и самое ужасное – я знаю, что вас обманывают… Нет, конечно, Элениэль бы не стала врать – я в этом уверен. Она просто держит вас в неведенье для вашего же блага. Но я понимаю, что вы должны узнать. Я сумел вас понять и принять, Лана – вы другая. И как бы вы не старались изменить себя, отказаться от того, что вам дорого, там, внизу – это неправильно. Я это чувствую. Вы должны следовать своему пути, вы должны оставаться собой, Ланой Грин. И должны знать об этом…
Лана была поражена до глубины души. И сейчас девушка даже не обратила внимания на непривычное количество «я» в предложениях любого авариэль, что обычно её смущало, как и их взгляд. Нет, это же было совсем не важно. Подобной проникновенной и пламенной речи эльфийка была готова ждать от кого угодно, кроме Лаи.
- Что же случилось? – невольно вырвалось у Ланы фраза, впереди всех остальных, вертевшихся у неё на языке.
Лаи тут же вытащил листы пергамента, испачканные чем-то алым и давно засохшим. Лана знала чем и пару раз неровно вдохнула.
- Это оригиналы. У Элениэль только маскопы. Прочитайте, - решительно сказал эльф.
Ещё до того, как девушка прочитала хоть одно слово из этого письма, она точно знала, от кого оно. Не могла не понять.
«Значит, всё-таки был ответ…»
Взяв листы аккуратно, с лёгким ужасом и почему-то подрагивавшими пальцами, как тело убитого зверька, Лана принялась за чтение. И с каждой строчкой дыхание девушки было всё более прерывистым, глаза расширялись от ужаса, а под конец Лана поняла, что её мутит и трясёт. Нет! Только не это! Этого не может быть! Лана снова попыталась вчитаться в строчки, безумным, перепрыгивающим через слова взглядом.
… не полюбят того, кто не способен полюбить…
Эмори?
Трусиха… боялась признать наши отношения…
Это же ложь!
… боишься своей собственной совести. Что ты доказываешь этим самообманом?
О чём ты?
…дорогая Меггичка посоветовала?
Мегги?!
…я родился Владиславом…
Нет, это Владислав…
Ты всем приносишь смерть…
Нет…
Эрагонимус-Грин
Катарина
Скользкой и двуличной…
Я не верю…
А дальше…
- Дилан! – Лана выронила листы. Её трясло, мутило… увидев снова алые пятна крови на пергаменте, эльфийка почувствовала, что взгляд затуманивается и становится влажным.
- Только не он, только не он, что угодно, только не он… - повторяла девушка, словно безумная.
- Лана! – девушка очнулась, когда Лаи сильно встряхнул её, взявшись за плечи – Лана, это не кровь Дилана – словно читая её мысли, сказал эльф – Это вампирская кровь.
- Он не мог… - почти шёпотом сказала Лана, через силу. Образ улыбающегося, немного самодовольного, но очень доброго и такого родного паренька, которого она видела год назад, невольно всплыл у неё перед глазами… Она отогнала его, чтобы вновь не погрузится в эмоцианальный шок. Её аккуратно «промытый», «законсервированный» и «замороженный» мир лопнул, разбросав осколки – Только не мой Дилан. Он же… - шёпот – он же ребёнок. Я не должна была его покидать… за что? Зачем? Дилан…
Лана обессиленно опустила лицо в ладони. Казалось, сейчас девушка расплачется. Но тут Лана резко подняла голову и встала, слегка покачиваясь, но уже вполне твёрдым голосом сказала, собрав всю себя в кулак и крепко сжав.
- Он может быть жив?
- Я больше чем уверен, что он жив, - вздохнул Лаи, сосредоточенно смотря на девушку – Это очевидно. Владислав хитёр и алчен, он не смог бы просто смириться и отпустить вас, зная, что у него на завтрак может быть эльфийка с кровью Высших Эльфов, которую любезно, в дополнение к телу, оставил его предшественник. Это ловушка. Для вас. Не выманив вас воспоминаниями об Эмори – тут вовремя вмешались мы – он решил шантажировать вас самым дорогим. Я знаю, вы очень любите брата… я понимаю ваши чувства, поэтому так же понимаю, почему Элениэль хотела…
- Я убью его, - вдруг сказала девушка, посмотрев прямо в глаза эльфу. Лаи невольно нахмурился – Лана стала удивительно похожа на свой портрет. Эльф невольно вспомнил: « - Неужели мы так и не скажем Лане? Это бесчестно! Он же её брат, пусть и человек… - Лаи, Лаи… конечно, авариэль не могут поступить столь подло. Мы скажем. В свой черёд. Это необходимо. Не думай об этом…»
Тогда уже Лаирасул явно почувствовал что-то противоречащее его чувствам в словах Наставницы. А сейчас он понял: «Вот, что может её сломить. Его не собирались спасать, сказать до его смерти…». И от этого Лаи стало ещё более мерзко на душе.
- Вы не убийца, Лана.
- Я уже убивала вампиров. Смогу и его.
- Вы не сможете убить его Лана, в том самом теле… - Лаи снова взглянул на подругу, и понял, что он ошибается.
- Смогу. Если он мёртв, если он пострадал – я смогу. Ты бы сделал это для Рии?
Лаи только сжал и разжал кулак. Затем он положил руку на плечо Лане – неслыханный близости жест для авариэль.
- Лана. Я понимаю вас и ваши чувства. Я не буду вас отговаривать и останавливать – я знаю, как для вас это важно. И что вас трудно остановить. Элениэль, видимо, поэтому и не хотела вам это говорить – не вините её. Просто я не смог скрывать это от вас. Видимо, я эгоист. Более того, я принял для себя решение твёрдо и точно – я ослушаюсь свою Наставницу. И сделаю это потому, что знаю – это правильно. Для меня. Что правильно для вас?
Лана невольно слегка улыбнулась.
- Ты очень светлый, честный и благородный, Лаи. Я рада, что ты стал моим другом. И я в бесконечном долгу за твою помощь. Я знаю, что это ловушка. Но должна его найти. Я не должна была его покидать. Я снова виновата…
- Нет – перебил её Лаи – Хватит говорить это. Не слушайте никого впредь. Слушайте только себя и своё сердце. Ничьё мнение о вас не истинно. Не обвиняйте себя в том, что вы не делали, и в том, чем вы не являетесь. Я знаю, вы очень хотите это сделать – но я теперь не позволю запудривать вам голову, кому бы-то ни было.
Лана только и смогла, что кивнуть, с благодарностью посмотрев на друга.
- Я должна отправляться немедленно…
На этот раз Лаи невольно едва не усмехнулся.
- Не зная куда, против целого клана вампиров Владислава? Думаю, путь будет запутанным, но в конце очень коротким. Я знаю, что делать, и я лечу с вами – неужели вы подумали, что я вас отправлю туда одну? Это самоубийство. Я бы полетел один, но вас не остановить – это я уже понял. К тому же вдвоём больше шансов. Думаю, остальным знать не следует – и не поймут. Моё отсутствие я легко смогу оправдать, но ваше…
- Я тоже могу что-нибудь соврать, например, про деревню, или… - девушка наткнулась на взгляд Лаи и вдруг, наконец, осознала, слегка севшим голосом сказав:
- Меня отсюда не выпустят, так?
Лаи отошёл на пару шагов, посмотрев на успокаивающие равномерные струи водопада.
- Нет. Но у меня есть план. Элениэль сейчас занята, и максимум прилетит взглянуть на вас на пару минут. Остальным вы не интересны – пока. Вас нужно заменить, - Лаи поднял в земли портрет девушки, вглядываясь в её лицо.
Лана поняла, удивлённо выдохнув:
- Маскоп? С…меня?
- На это понадобиться около суток, может чуть больше или меньше. Подобные копии очень сложны. Но, думаю, я справлюсь. И знаю, что вы не хотите медлить больше ни минуты. Поэтому, я помогу вам трансгрессировать. Улететь вам отсюда не удастся, к тому же, вы не доберётесь до Англии самостоятельно и быстро через весь материк и океан. Я смогу направить вас в самую магическую точку на Земле – это получится быстро и незаметно. Оттуда вы уже сможете добраться.
- Тара, - поняла Лана, кивнув и сосредоточенно смотря на Лаи. В уме этому эльфу не откажешь, и лучшего союзника было трудно отыскать.
- Да. Через Ирландию вы попадёте в Англию, в бывшее поместье Уиндемов, которое ныне принадлежит Гринам.
«Однако, какая ирония судьбы», - невольно подумала эльфийка.
- Оттуда вы и начнёте. Вампиры действуют осторожно, особенно в таком людном месте. Скорее всего, вы что-то сможете узнать у своего отца и мачехи.
«Жизнь надо мной явно потешается. Стоило мне попытаться забыть о прежней жизни, как судьба волной кинула меня на самое начало моего пути. В чувстве юмора, садистского, правда, ей не откажешь».
- Приходите туда только днём, убедившись, что как и в доме, так и на улице, полно людей, а солнце светит во всю. Думаю, к этому моменту подоспею и я. Ни в коем случае – чтобы не случилось, запомните – ни в коем случае не идите к вампиру сама. Это верная смерть. И ваша, и Дилана. Я буду связываться с вами и помогать. А вы будете неукоснительно слушаться – Лана прикрыла глаза, понимая, что это значит – Да, во всём. Беги – значит беги, прячься – значит прячься, улетай – значит улетай. Иначе я вас не отпускаю из Гнезда. Согласны?
Лана снова просто кивнула – и разумно это было, и выбора не было.
- Хорошо. Тогда возьми вот это, - Лаи протянул эльфийке свёрток. Лане показалось, что он весит, как пушинка, и быстро его распаковала. Наряд походил на плотный, облегающий и переливающий всеми цветами комбинезон-кольчугу, который укрывал тело с лодыжек до самого верха шеи.
- Мифрил… - с невольным восхищением, сказала Лана.
- С добавлением магии маскопов. Абсолютно сливается с кожей, но вампиры обломают об него клыки. Крепкий, как чешуя дракона. Но помни – при желании тебе можно и что-то оторвать, не протыкая - вампирскую силу нельзя недооценивать.
- Спасибо – выдохнула Лана.
- Тогда приступим немедленно. И Лана – будьте осторожнее с зеркалами. Внизу оно может вас настичь.
***
Древняя страна. Эйри, земля, где началось время. Самое волшебное место на планете. Именно здесь люди восприимчивее всего к волшебству, поэтому оказавшимся в этой стране магическим созданиям следует проявлять особую осторожность. Хорошо еще, что все на планете считают ирландцев полными психами, – кстати сказать, сами ирландцы не прилагают ни капли усилий, чтобы опровергнуть эту теорию. Тара, что неподалеку от Лиа Файл, произвела бы на Лану должное впечатление, пускай она видела её далеко не в первый раз, но сейчас её мысли и чувства были заняты совсем другим.
Скользнув над ощетинившимся иголками хвойным лесом, она вылетела на залитый лунным светом луг, который пересекала серебряная нитка реки Бойн, и уже оттуда начала стремительно набирать высоту. Лана не могла отрицать очевидное – мало что может сравниться с радостью полёта. Когда потоки воздуха подхватывают тебя, как пушинку, когда не остаётся ничего, ни мыслей, ни чувств, кроме пьянящего, головокружительного счастья и восторга… Это невозможно передать. И, несмотря на отсутствие крыльев, Лана смогла добиться очень хороших летательных навыков, благодаря усиленной магией Старших левитации через её аметист. Который сейчас вспыхивал разными красками, которые выдавали то, что даже полёт не смог помочь Лане забыться.
Лана иногда прикрывала глаза, подставляя лицо ветру, и снова всматриваясь, узнавая знакомые ориентиры, но теперь с неимоверной высоты. Как бы это ни было банально, но сердце действительно защемило, когда на западе показался Дублин. Мистическое свечение накрывало шапкой систему его автострад. Лана облетела город, столь любимый ею, даже не собираясь хоть на секунду снизить скорость. Она двинулась вдоль побережья над горами Уиклоу на юг, и вот уже миновала паромный причал Рослэра. Когда волны Ирландского моря стали совсем близки, эльфийка, не задумываясь, полетела прямо к ним – нужно было преодолеть море. За ним уже была Англия. Пролетая над толщей воды, которая сейчас сливалась бы с тёмным небом, не будь последнее ярко освещено звёздами и луной, Лана всё же спустилась почти к самой воде и заскользила над белыми барашками волн. А затем она позвала дельфинов, и те поднялись к поверхности и понеслись следом, выпрыгивая из воды, чтобы не отстать от нее. Даже на дельфинах человек оставил свои следы – воды морей были отравлены. Серая дельфинья кожа пошла белыми пятнами, у некоторых дельфинов на спинах виднелись алые язвы. И хотя лицо Ланы улыбалось при взгляде на этих чудесных созданий природы, сердце ее разрывалось от боли.
«Люди должны будут заплатить за всё», - неожиданно вспомнила она слова Элениэль.
«Заплатить за всё»